Весна. Птицы поют.
А мне уже 22, и честно говоря, каждый год я фигею с того, какой я уже ошизеть старый. Скажите, доктор, это лечится?
У меня на обслуживании есть одна семейная пара - вообще-то на учете стоит только муж, жену возьмут как только освободится место.
Он слепой. Она просто больная, как все старики. Все еще пытается что-то делать, крепиться, держать себя в руках.
По выходным к ним приезжают дети. Привозят продукты. Поэтому на меня в основном ложится только поликлиника и уборка.
В прошлый вторник я мыл полы на кухне, а они, чтобы не мешать мне, ушли в комнату. И вот я прохожу мимо, и вижу, как они сидят рядом, и он ее обнимает.
За два года работы у меня всего было три семейные пары. И это - ну, я не знаю, как сказать. Трогательно?
Нет. Это вызывает настолько глубокие чувства, что для них просто нет слов.
Иногда мне говорят - не принимай работу близко к сердцу.
А я не могу.
Я считаю, что это неправильно. Я каждый день вижу страдающих людей. Им плохо и в целом нельзя помочь - это старость, это ждет нас всех. И наверное, не надо так сострадать - нервы-то не железные?
Мне так говорят.
Я делаю больше, чем должен. Когда я прихожу к моим подопечным, я прихожу к ним как человек. Мне плевать на должностные инструкции и на то, что мы не должны делать. Если я могу помочь - я должен это сделать.
У меня сейчас есть одна очень скандальная бабка. Она на меня орет и называет тупой. И продолжает куда-то меня посылать и просить всякого. Я говорю - нет, у меня нет этого в должностных обязанностях. Нет, я не пойду в тот, дальний магазин. Нет, я не буду оббивать пороги кабинетов в поликлинике. Нет, я недоступен после шести вечера, и до восьми утра я тоже не буду выходить на работу. Мой рабочий день с восьми до шести.
Мне противно то, что я это делаю. Но я к тому же еще и чертовски упрям, горд и принципиален. Я не буду лезть из кожи вон для человека, который позволяет себе на меня орать.
Мне обещали, что ее заберут с марта.
А мне уже 22, и честно говоря, каждый год я фигею с того, какой я уже ошизеть старый. Скажите, доктор, это лечится?
У меня на обслуживании есть одна семейная пара - вообще-то на учете стоит только муж, жену возьмут как только освободится место.
Он слепой. Она просто больная, как все старики. Все еще пытается что-то делать, крепиться, держать себя в руках.
По выходным к ним приезжают дети. Привозят продукты. Поэтому на меня в основном ложится только поликлиника и уборка.
В прошлый вторник я мыл полы на кухне, а они, чтобы не мешать мне, ушли в комнату. И вот я прохожу мимо, и вижу, как они сидят рядом, и он ее обнимает.
За два года работы у меня всего было три семейные пары. И это - ну, я не знаю, как сказать. Трогательно?
Нет. Это вызывает настолько глубокие чувства, что для них просто нет слов.
Иногда мне говорят - не принимай работу близко к сердцу.
А я не могу.
Я считаю, что это неправильно. Я каждый день вижу страдающих людей. Им плохо и в целом нельзя помочь - это старость, это ждет нас всех. И наверное, не надо так сострадать - нервы-то не железные?
Мне так говорят.
Я делаю больше, чем должен. Когда я прихожу к моим подопечным, я прихожу к ним как человек. Мне плевать на должностные инструкции и на то, что мы не должны делать. Если я могу помочь - я должен это сделать.
У меня сейчас есть одна очень скандальная бабка. Она на меня орет и называет тупой. И продолжает куда-то меня посылать и просить всякого. Я говорю - нет, у меня нет этого в должностных обязанностях. Нет, я не пойду в тот, дальний магазин. Нет, я не буду оббивать пороги кабинетов в поликлинике. Нет, я недоступен после шести вечера, и до восьми утра я тоже не буду выходить на работу. Мой рабочий день с восьми до шести.
Мне противно то, что я это делаю. Но я к тому же еще и чертовски упрям, горд и принципиален. Я не буду лезть из кожи вон для человека, который позволяет себе на меня орать.
Мне обещали, что ее заберут с марта.